Духовный потенциал цивилизации: кризис и возрождение

9. Запад, Восток, Россия

В. И. Холодный

Поиск атрибутов принципиально нового жизнеустройства постоянно возвращает мысль человека к тому известному факту, что Россия оказалась связующим центром между двумя различными культурами — западной и восточной. [Дальнейшее рассуждение ср. с позицией В. С. Соловьева о трех силах. Соловьев В. С. Соч. В 2 т. Т. 1. М., 1989. С. 19 — 31.]

На Западе из трех взаимосвязанных первоначал духовности (Личность — Соборность — Вечность) преобладает личностное начало, что открывает широкий простор для развития индивидуальности, но в значительной мере нейтрализует в ней ориентации на предельные духовные ценности. Это и ведет к формализации и утилизации человеческой жизни.

В духовном мире Востока самодовлеющее значение имеет установка на Вечность, на абсолютные смысло-жизненные критерии. Указанная односторонность во многом сковывает становление человека как активной независимой личности и сдерживает реальный социальный прогресс.

В России всеопределяющей оказалась соборность — концентрирующее начало, которое в соответствующих обстоятельствах играло роль консервации сложившихся общественных отношений. Плодотворно выполнять свою функцию «собирания» личностей оно не могло, поскольку в условиях многовекового института самодержавия появление самостоятельно мыслящих индивидуальностей фактически не предусматривалось.

Итак, ни в одном из трех духовных центров мира археологические начала не находились в достаточной соразмерности и единстве. Правда, на Западе степень разинтегрированности начал была меньшей, что и способствовало более успешному развитию цивилизации. Однако постепенное разрушение соборности, выдвигавшее на первое место личностную независимость, во многом нейтрализовало в западной цивилизации спонтанные истоки духовности и активизировало утилитарно-прагматические ориентации, Она нуждалась в активном соборном влиянии со стороны России, тогда как последней крайне необходим был западный опыт формирования личностей в системе либерально-юридической жизнедеятельности.

В ХХ в. этому историческому союзу двух духовных центров не суждено было состояться, поскольку после. Октябрьской революции самобытное развитие нашей страны приобрело еще большую деспотическую направленность. Однако археологические потенции самобытности российских народов неуничтожимы и сохраняют готовность проявиться в социальной практике и повлиять на весь мировой процесс.

Общественные деятели второй половины Х1Х в. глубоко понимали и по-разному осмысливали тот исторический факт, что «особый путь» развития России обусловлен сохранением традиционной нравственности и общинного быта в условиях мирового распространения социалистической идеологии. Но в начале ХХ в., находясь под гипнозом западноевропейских достижений, против свободного развития сельской общины выступили самые различные политические силы: и царское самодержавие, и его либеральные и революционные противники. Только эсеры и анархисты, которых мало кто воспринимал всерьез, продолжали рассматривать крестьянскую психологию и быт в качестве первоосновы духовного и социального возрождения страны. Целесообразно обратить внимание на следующий парадокс.

Посленародническое поколение русских общественных деятелей в большинстве своем отказалось от традиционной российской позиции по отношению к крестьянству. В то же время К. Маркс, который долгие годы беспощадно критиковал общинный социализм А. И. Герцена и народников, в 1881 г. в известном письме к В. Засулич вынужден был признать, что «крестьянская община является точкой опоры социального возрождения России. Однако для того, чтобы она могла функционировать как таковая, нужно было бы прежде всего устранить тлетворные влияния, которым она подвергается со всех сторон и обеспечить ей нормальные условия свободного развития». [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 35. С. 137].

Публикуется по изданию: Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. №6 1992 год

Философские и литературные течения Востока - на сайте Литература Азии.

Следующая страница: 10. Ленин и крестьянский суверинитет