Творчество как борьба

Отметим прежде всего что представление о творчестве как о борьбе столь глубоко въелось в сознание нашего общества, что всякое посягательство на него неизбежно является рискованным предприятием. Тем не менее в данном случае стоит рискнуть, поскольку, с моей точки зрения, отождествление творчества с борьбой принесло обществу немало вреда и может еще принести, если всерьез не задуматься: так ли это на самом деле? насколько борьба действительно является творчеством?

Если говорить о борьбе как борьбе социальной и политической, то ее значение в общем случае отрицать не приходится. Видимо, следует признать, что взаимодействие и противоборство различных социальных и политических сил являются неизбежным фактором общественной жизни не только в границах определенного отрезка истории, но и характерной чертой развития общества вообще. Посредством борьбы вырабатываются политические и экономические решения, совершенствуется общественная жизнь.

Однако если понимать социально-политическую борьбу в смысле материальной практики, т. е. как чувственно-предметное переустройство общества, то это весьма опасно. Ведь как бы мы ни трактовали чувственно-предметный характер социального переустройства, в любом случае вынуждены признать, что нечто является объектом нашего предметно-чувственного воздействия. И если в теории мы полагаем, что социальная практика — это переустройство общественных отношений, то в жизни оно неизбежно обернется материальным воздействием на других людей.

Реально чувственно-предметным объектом окажется человек, а если теория утверждает практическое воздействие на человека, то она фактически, даже помимо воли автора, провозглашает неизбежность насилия. Такая теория «имея камень за пазухой» и одновременно полагая, что так же поступают все, оказывается аморальной. Но дело не только в моральной стороне вопроса.

Дело еще и в том, что борьба вообще и социально-политическая борьба в частности по своей сути является перераспределением данного, наличного. B ней изменяется баланс социальных сил, какие-то силы уходят с арены, другие — занимают ключевые позиции. Если в обществе в результате борьбы доминирующее положение занимают позитивные силы, то это только благоприятная предпосылка для творчества, но еще не само творчество.

Борьба сама по себе, по своему понятию не создает ничего нового, а лишь перераспределяет имеющееся. Никакая борьба, разумеется, не может увеличить общественное богатство или улучшить общественные нравы. Чтобы борьба стала творчеством, в ней должны родиться новые человеческие смыслы, должна обогатиться духовная жизнь. Но это не вытекает из борьбы как таковой. Созидание смысла может происходить внутри процесса борьбы, но основания созидания не в ней.

В том случае, если под борьбой понимается не практика, т. е. не физическое насилие, то она остается духовным насилием. Насилием можно остановить зло, можно оградить себя от посягательств, но нельзя ничего создать. Новое созидается в духе, в процессе свободного общения с собой через другого. Если же я пытаюсь одержать духовную (моральную) победу над другим, то я на самом деле нахожусь в плену иллюзий: другого победить нельзя, пока он сам не придет к тому же тезису, который отстаиваю я.

Победить нельзя иначе как убедить. Но это уже не то, что обычно подразумевают под моральной победой. Кроме того, на самом деле и «убедить» фактически означает нечто отличное от своего прямого значения, ведь в процессе общения, стремясь поначалу убедить другого в правильности моих взглядов, я неизбежно буду менять и развивать их. В конечном итоге «на выходе» и я и мой партнер станем другими. Мы придем к чему-то новому, весь процесс предстанет перед нами в новом смысле, как совместное творчество, со-творчество.

Когда мы «идейно боремся» с другим, то скрываем от себя тот факт, что на самом деле боремся сами с собой. Все попытки «разоблачить», «уличить», «показать несостоятельность» и, наконец, «посрамить» идейного противника не имеют в действительности никакого смысла, если только не преследуют, конечно, цели физического устранения противника. Мы в глубине души знаем, что «противник» примет те или иные взгляды, только если сам сочтет это возможным. Мы фактически доказываем свою правоту перед кем-то «третьим»; мы уже заранее поставили крест на непосредственном собеседнике и беседа как беседа фактически потеряла смысл. Она теперь имеет смысл как полемика с самим собой, ибо «он» — это я сам, но полемизирующий с собой. Поэтому в такой беседе я оттачиваю и проясняю свою позицию, борюсь с самим собой. Я меняю образ мысли не другого, а свою собственный, и лишь косвенно — другого.

Данное соображение еще раз свидетельствует о том, что фактически единственное, что мы можем изменить,— это наши собственные мысли. Декарт по этому поводу писал: «...стремиться всегда побеждать скорее самого себя, чем судьбу, и менять скорее свои желания, чем порядок мира, и вообще приучать себя к мысли, что нет ничего такого, что было бы целиком в нашей власти, кроме наших мыслей» ( Декарт Р. Рассуждения о методе. Избранные произведения. М., 1950. С. 277.).

В. Ф. Шаповалов

Публикуется по изданию: Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. №6 1992 год. Стр.71-79.

Подчас творчество неотделимо от борьбы, потому что реализация творческих планов и замыслов требует борьбы с природой и обстоятельствами, что бы ни писали про высокие материи философы и теоретики. История строительного творчества и развитие строительных технологий как результат борьбы за свободу архитектурных решений - на сайте Строительные истории.

Следующая страница: Творчество как процесс духовных изменений